Днепровский вал [СИ от 09.10.2012] - Владислав Савин

Турки предлагают нам в уплату за поставки оружия, трофеев сорокового года, миллион своих рабочих? Заменить ими на заводах немцев, призываемых в армию!

Уровнять в правах с немцами жителей Дании, Норвегии, Нидерландов, частично Бельгии, а также Люксембурга, как это было сделано с поляками западных земель, и так же отправлять их пополнением в дивизии вермахта.

Сколько русских эмигрантов и их детей призывного возраста сейчас находится в Европе? Мобилизовать их для освобождения России от большевиков!

Довести численность армии Еврорейха до десяти миллионов! И тогда берегитесь, что англо-еврейские, что славянские унтерменши!

А с румынами я сам разберусь.

Говорит Москва. Начинаем нашу передачу на французском языке.

Мадам и месье, с вами говорю я, капитан Шарль дю Кресси, служивший в 17й пехотной дивизии. Сообщаю всем, что нахожусь в русском плену, жив, здоров и совершенно не собираюсь подыхать ни за бесноватого ефрейтора, ни за старого маразматика Петена.

Адрес моей семьи в Париже…… Николь, если ты меня слышишь, то радуйся, ты этого хотела? Ухватить, не упустить, ты обязан обеспечить мое благополучие, ты мужчина, солдат, или кто? Так сами немцы в большинстве уже не верят в будущее поместье на востоке с русскими рабами. А я, зная тебя, совершенно не верю, что ты спишь сейчас одна в холодной постели — хорошо, если с немцем, тогда есть надежда, что тебя не тронет гестапо. Ну а если они арестуют твою мамашу, то туда ей и дорога, этой старой змее. Знаю, что она шипит сейчас, что была права, моя дорогая дочка, этот мерзавец, то есть я, тебя недостоин? Помню, что я давал подписку геройски сдохнуть за фюрера, в противном случае моя семья подвергнется репрессиям. Кстати, разговаривая с солдатами последнего пополнения, я поразился, сколько оказывается во Франции круглых сирот и совершенно одиноких холостых мужчин. И поверьте, что гестапо при всем желании не сумеет окунуть вас в больший ад, чем тот, через который прошел я, и по вашей вине тоже — ведь ты, Николь, так тщилась иметь мужа-героя?

Ад Восточного фронта. Сначала мы в лесах ловили партизан, через это проходят все прибывающие сюда войска. Кто такие русские партизаны — ну представь самых отпетых корсиканских bandito, только намного более фанатичных, многочисленных, лучше вооруженных, и организованных не хуже армии. Здесь есть самые настоящие густые леса, где легко может скрыться целый полк, и посреди них города и деревни, где местное население в массе нас ненавидит и считает за честь любую возможность помочь партизанам и навредить нам, куда там закону "омерта". И тебя запросто могут убить, подстрелить, взорвать прямо на улице среди дня, ну а сунуться в лес меньше чем взводом, это занятие для самоубийц. После пары недель такой жизни думаешь скорее попасть на фронт, где хотя бы знаешь, откуда может прилететь пуля. Мы не подозревали еще, насколько были неправы — нам предстоял путь из ада в ад еще больший.

Нам говорили, что русский фронт держат миллионы нанятых англичанами сибирских туземцев-варваров. Для нас было потрясением узнать, что эти русские отлично вооружены и обучены, скорее мы, сражаясь с ними, ощущали себя туземным войском какого-нибудь Сиама, посмевшим выступить против военной машины современной цивилизации. Нам повезло быть на участке фронта, где нас и русских разделял широкий и полноводный Днепр. Но в одну ночь русские невероятным образом оказались уже на нашем берегу, и они дрались как бешеные дьяволы, по словам немногих из нас, выживших в той бойне. Затем через реку точно так же, без моста, переправились их танки, огонь их артиллерии был ужасен, и нас бомбили и обстреливали сотни русских самолетов, хотя немцы до того говорили нам, что русская авиация давно уничтожена. Русские не заваливали нас трупами, а переигрывали правильной тактикой и превосходящей огневой мощью. И когда остатки моей роты загнали в какой-то подвал, и русский танк направил на нас очень большую пушку, у нас был выбор, погибнуть бессмысленно и бесславно, или сложить оружие, мы выбрали второе.

Плен оказался не столь страшен. Русские лишь отделили сразу тех из нас, кто был замечен в зверствах к их мирному населению, этого они очень не любят, сразу становятся беспощадны. Дисциплина и порядок в их армии гораздо выше, чем было у нас в сороковом, так что бессмысленной жестокости с их стороны к нам не было, хотя любое неповиновение немедленно пресекалось. Они не варвары, позже, достаточно общаясь с ними, я убедился, что они столь же культурны и образованны, как любой европейский народ, лицом они совсем как белые люди, женщины их очень красивы. Нанятые англичанами? — никаких англичан я ни разу не видел, все оружие у русских, высочайшего качества, собственного производства, американские, насколько я заметил, лишь часть автотранспорта, и мясные консервы. И уж конечно они не едят французов — когда я после разговаривал о том с русскими, они посмеялись, и сказали, что немцы вешают на них свои грехи, это именно у них под Сталинградом в окружении был голод, ну а поскольку по нацистской идеологии не ариец, это не человек, выводы делайте сами!

И кто говорил, что русские не соблюдают международное право? В плену мы работали, в основном строили дороги, мосты, копали землю — восстанавливали разрушенное, и видя во что превратились только что освобожденные русские провинции, я отлично понимаю, почему русские так ненавидят немцев. Их вождь Сталин сказал, все для фронта, все для победы — и очень многие русские поступают именно так, не по приказу, а считая это своим личным делом. Так вот, работы были обязательны лишь для нижних чинов, офицеры же исключительно в добровольном порядке — но так как за хорошую работу при выполнении нормы нам доплачивали деньги, на которые в местном магазине можно было купить всякие полезные вещи, я выходил на работу тоже. И самой большой тяготой для меня было отсутствие привычных блюд, с каким сожалением я вспоминал не то что прежний офицерский обед с пирожными, но и просто вкус сыра, вина, белого хлеба — пища у русских была сытной, но слишком простой, и я мечтаю, что когда вернусь в Париж, то первым делом пойду в самый лучший ресторан и закажу там все, чего был лишен.

Подумать только, еще недавно я искренне считал Старика, Маршала — величайшим человеком, которого знала Франция! Я верил, что он единственный сумеет провести нашу прекрасную страну сквозь бурю к славе и счастью. Сейчас я проклинаю этого глупца, который втянул нас в это безумное предприятие, "спасая от ужасов войны", что ж, мы получили сполна и ужасы и войну, на Днепре погибло столько же французов, сколько под Верденом, но там мы хотя бы воевали за свой интерес, а не были чужим пушечным мясом. Мы забыли урок великого Наполеона, когда величайший и гениальнейший полководец Европы бросил против русских величайшую армию в истории, и через полгода едва вывел назад ее жалкие остатки! Он думал тогда, плевать, за мной вся Европа, завтра наберу другую армию еще больше — не зная, что через полтора года потеряет свою корону. Так и Гитлер сейчас требует от нашего старого дурака еще солдат — русские на это лишь смеются, приходите, могил хватит на всех! И что-то мне подсказывает, что фюрер не отделается островом Святой Елены, для него приготовят виселицу в Москве. А наш старый идиот будет болтаться рядом, если не перестанет толкать Францию в пропасть. Он говорил, что все во благо, небольшая война в помощь Рейху, ради избежания ужасов жестокой оккупации? Что ж, он получил и войну, и оккупацию — ведь сейчас приказом из Берлина по всей Франции введено военное положение, "пушки вместо масла", всех и все берут на учет и принуждают работать "на победу Еврорейха"! Какими же мы были глупцами, крича "лучше нас поработят, чем снова Верден" — теперь мы имеем и рабство, и Верден в чужой войне, причем на стороне проигрывающих. Наша бедная прекрасная Франция, что будет с ней? Надеюсь что ничего страшного, ведь побывали же русские в Париже в 1814 году, и мир не перевернулся?

Так что я не буду устраивать тебе сцены ревности, Николь, я все понимаю. И если Наполеон шел от Бородина до Парижа два года, то значит и эта война завершится где-то в сорок пятом. А так как у меня перед русскими нет грехов, то надеюсь, что меня репатриируют сразу как наступит мир. И если я не сумею разыскать тебя, и не буду знать твоего нового адреса, то помнишь, как ты сказала мне "да", и мы были счастливы, где и в какой день это случилось? Ты вольна поступить как пожелаешь, но знай, я буду ждать тебя в том месте, в тот день и час, после войны.

Мы встретимся у фонтанов Лувра, в первое воскресенье мая сорок пятого, шесть часов вечера. Или в любое последующее, то же место и время.

И если ты придешь, надень пожалуйста то платье и шляпку, которые так нравились мне.

Где-то под Иерусалимом, это же время

Нет бога кроме Аллаха, и Магомет пророк его!